— В последнее время в своих интервью вы часто обращаетесь к теме мирового кризиса системы образования.

— Человечество вообще сейчас находится в глобальном кризисе, и я думаю, что ответственность за это лежит на образовании, потому что именно благодаря ему люди такие, какие они есть. И не столько в политике, сколько в том, что люди такие, какие они есть, и состоит основная проблема нашего мира. Так что кризис сейчас переживает все: политика, экономика, — но я считаю, что за всем этим стоит человеческий фактор, который раньше не было принято учитывать. Все пытаются изменить вещи, не меняя людей. Я считаю, что до тех пор, пока наше образование существует в нынешнем виде, не стоит ждать развития общества.

— Как же изменить нынешнюю систему образования?

— В этом должны быть заинтересованы сами педагоги и те, кто выстраивает образовательную политику. Педагоги до сих пор покорно следовали программам, на автомате, я бы сказал, без желания творить. Предполагается, что они должны быть творческими людьми, но на деле они готовят в школе автоматов. Профессия педагога же сродни тому, как мать воспитывает ребенка.

— Но если они превращаются в роботов, то перестают давать то, что дают матери…

— Современные матери тоже превращаются в роботов, потому что находятся в системе патриархального общества. Я думаю, что патриархальное устройство нашего общества — это его основная проблема. Научное сознание вытесняет сознание эмоциональное. То, что делает мать, то, что должен делать педагог, должно исходить из эмоциональной природы человечка, из сопереживания, из способности посвящать себя кому-либо. Когда этого нет, человек не вырастает счастливым, а ведь счастливое общество может состоять только из счастливых людей.

— Хорошо, что вы не растеряли желание узнавать больше.

— Да, оно меня очень поддерживает. У меня есть программа, которую я составил за эти годы. Это синтез практически всего, что мне помогло и того, что я выучил. Мои методы появились еще до того, как я задумался о педагогике. В юности у меня был очень пытливый ум, меня всегда интересовало больше чем то, что я изучал. Но больше всего я был занят поисками того, что могло бы утолить какую-то внутреннюю жажду, которую даже я сам не мог понять. И в своих поисках я прибегал к приемам из мира психотерапии, к чему-то новому и экспериментальному, к помощи духовных наставников. У меня был невероятный прилив вдохновения, с которым я принялся учить других. Образовалась группа учеников, но не потому, что я решил ее создать, а потому, что моя мама – которая все подвергала критике и контролировала – очень впечатлилась изменениями, произошедшими со мной. Она хотела учиться у меня. Так появилась моя работа.

— Ваша мама занималась в вашей группе? Она была вашей ученицей?

— Она послужила стимулом к созданию этой группы. И мне выпала большая честь — изменить свою маму. Думаю, у всех есть мечта: иметь возможность поменять что-то в родителях. И мне достался такой подарок.

— И вы что-то в ней изменили?

— Да, в ее жизни произошли очень глубокие изменения, и она всегда была мне очень благодарна за это. Жизнь ее друзей тоже поменялась, потому что мамины друзья и составляли ту группу.

— Сколько ей тогда было лет?

— Шестьдесят с чем-то. Когда ей было около восьмидесяти, у нее начались сложности с мужем, который был недоволен тем, что она так увлеклась этими вещами. Он пригрозил ей разводом.

— Но они так и не развелись?

— Нет, нет. Я тогда начал работать с группой очень близких маминых друзей, моих коллег, людей, которые вместе со мной получили знания по гештальт-терапии. Множество психологических упражнений я изобрел сам, а некоторые одолжил. Например, такие как буддистская медитация или индонезийская практика освобождения от себя. Некоторые танцоры из разных стран переняли эту технику естественного движения, как они это называют, в качестве способа вернуть себе потерянную детскую искренность, освободиться от социального автоматизма. Я также добавил систему психотипов, известную под названием эннеаграммы.

— В чем она состоит?

— Это система из 27 психотипов: в каждом из девяти основных есть три подтипа. Девять энеатипов частично соотносятся со знаменитыми смертными грехами в христианстве. Зависть, гордыня – они знакомы всем и каждому.

— Потому что они лежат в основе личности.

— Или в основе всех проблем, которые есть у этой личности и у общество в целом. Трусость, тщеславие тоже среди этих девяти разрушительных первопричин негативных эмоций.

— И как это влияет на жизнь человека?

— Это как если бы каждый человек имел бы под рукой способы преодолевать жизненные проблемы. Как младенец, который для достижения желаемого в гневе сучит ножками. А другой – плачет, а еще один – смиряется, а третий – старается все делать хорошо, чтобы получить то, что хочет. У каждого свой стиль. И в таком случае, будь у нас все мыслимые грехи одновременно, это означало бы не иметь ни одного, потому что мы были бы тогда свободны выбирать тот тип поведения, который подходит к ситуации.

— А как человек может понять, какой именно грех или тип им владеет?

— Трудно понять себя по-настоящему глубоко. И тем, кто готов это признать, нужна помощь, небольшая.

— А вам удалось познать себя? Понять себя?

— Я бы сказал, что уже долгое время я не стремлюсь к тому, чтобы еще больше познать себя, а стремлюсь избавиться от тех дефектов, которые я в себе знаю. Я не могу сказать, что я прошел путь до конца, но да, я нахожусь в момент внутренней полноты, плодотворности, в состоянии счастья, в момент, когда я чувствую, что моя жизнь имеет ценность, я делаю нечто, что имеет смысл и с каждым разом получается все лучше.

— В чем тайна жизни?

— Тайна жизни в самой жизни. Нет тайны жизни. И смысл жизни – в ней самой. Когда мы начинаем искать смысл – мы не живем. Потому что в какой-то степени мы роботизированы или живем лишь небольшой частью себя. На сегодняшний день общепризнано, что есть три мозга – интеллектуальный, эмоциональный и интуитивный. А мы стараемся жить от головы, как будто бы пульт управления находился внутри нас и захватил тело вместо того, чтобы отдать тело тому внутреннему животному, которое значительно мудрее.

— А как разбудить это внутреннее животное?

— Путем самопознания. Для начала создать для себя ситуацию, в которой станет возможным войти в контакт с самим собой, понять, как я там. Есть такая практика – с каждым вздохом спрашивать себя «как я себя чувствую?», «что именно я чувствую?» «что это?». Осознание настоящего момента. Не только осознание вещей, слов, но и осознание эмоционального состояния в настоящем. И телесности тоже, потому что они идут вместе. От телесных ощущений появляется голос внутреннего ребенка, которому подай то или подай сё. И тогда ты начинаешь давать ему потихоньку то, что он просит.

— Ощущение своей телесности, это что? Надо делать какие-то специальные упражнения?

— Скорее, молчание в медитации, молчание внимания, направленного внутрь, движение, которое дает больше чем движение, потому что двигаться – это уже занятие, которое отвлекает нас от самих себя. Невозможность пребывать в спокойствии, быть одним, заставляет нас конфликтовать с другими, мы начинаем судить, осуждать и нас переполняют ненужные желания. Поэтому глубоким очищающим эффектом обладает ничего неделание, просто бытие. Тогда приходит смысл существования – через молчание, через бездействие. В этот момент человека ничего не наполняет, кроме него самого, и тогда сам собой приходит ответ на вопрос про тайну жизни, ее смысл – ощущать, что жив.

— Вы впервые в России?

— Да, впервые. Я был три дня в Санкт-Петербурге, у меня там прошел короткий мастер-класс, а теперь вот я в Москве.

— Вы планируете организовать в России какие-нибудь курсы?

— Люди, пригласившие меня, хотят, чтобы я узнал Россию получше. И мне это нравится. Моя бабушка из Литвы, русский знаком мне на слух, хотя я не говорил на нем, но он мне знаком, я много читал Достоевского в молодости. Россия привлекает меня. И тут есть планы опубликовать мои труды и создать коллекцию книг, составленную по моей рекомендации.

— Речь идет о книгах по психологии и психоанализу?

— Книги о современной психологии, особенно гуманистической. Мне бы хотелось организовать мастер-классы, если позволит здоровье, ведь мне уже 80. Это будет приоритетом для меня в ряду прочих дел. Меня влечет новое больше, чем давно знакомое.